цитата

На следующее утро снова было жарко. Мы пошли дальше. Спина у меня ныла, я еле волочил свою задницу, а ног вообще не чувствовал. Я жалел, что мы не захватили с собой мяса. Я был такой голодный, что мне мерещилось, будто по земле скачут кукурузные лепешки. И когда мне уже стали мерещиться озера с прохладной водой и толпы солдат, пляшущих в обнимку друг с другом, я увидел нечто более материальное.
Сатану.
Я говорю Каллену:
– Эй, ты видишь большую вороную лошадь?
– Сатану-то?
– Ну да, его.
– Ну да, вижу.
– А пляшущих солдатиков не видишь?
– Не-а.
– А лошадь все равно видишь?
– Ага. И он выглядит бодрым и отдохнувшим. Я так понимаю, что он нашел источник и нажрался травы, сукин сын.
Сатана трусил себе рысцой и отнюдь не выглядел одиноким и заброшенным. Увидев нас, он остановился. Я хотел было свистнуть ему, но во рту у меня так пересохло, что я мог бы с тем же успехом пытаться посвистеть жопой.
Я положил винтовку на землю и пошел к нему навстречу, держа руку так, словно в ней что-то вкусненькое. Не думаю, что он на это купился, однако же он опустил голову и подпустил меня к себе. Седла на нем не было: мы расседлали их перед тем, как пошли рубить дрова, – но узда была на месте. Я взял его под уздцы, запрыгнул ему на спину – и тут он взбрыкнул. Я слетел с него и тяжело рухнул на землю. Голова у меня шла кругом. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что этот чертов ублюдок тычется в меня мордой.
Я встал, взял его под уздцы и подвел к Каллену, который стоял, опираясь на винтовку.
– Знаешь, – сказал он, – по-моему, в глубине души ты ему нравишься.